Многие деятели культуры и искусства находятся в «тени» своих более знаменитых родственников и друзей, что затрудняет объективную оценку их творчеству (можно, например, вспомнить судьбу Александра Павловича Чехова, Владимира и Николая Бурлюков, П.Н. Медведева и В.Н. Волошинова). Именно такая ситуация сложилась вокруг Николая Михайловича Бахтина - старшего брата Михаила Михайловича Бахтина. Изучение его творчества осложняется еще и тем, что оно было чрезвычайно разножанровым и разноплановым, включая в себя и философскую эссеистику, и работы в области изучения художественного слова, и поэтические опыты, лингвистические исследования, посвященные истории греческого языка. Кроме того, полноценному осмыслению личности и творчества Николая Бахтина мешают пробелы в наших знаниях о его биографии: свидетельств, относящихся к дореволюционному периоду жизни старшего брата М.М. Бахтина, сохранилось очень мало, а его архив, находящийся сейчас в Великобритании (Н.М. Бахтин провел там последние двадцать лет своей жизни), до сих пор почти не изучен. Настоящая статья призвана пролить свет на стилистические особенности эссеистики Н.М. Бахтина, печатавшейся на страницах парижской эмигрантской периодики второй половины 1920-х гг., и указать на некоторые параллели и сходства, связывающие ее, с одной стороны, с ранними работами М.М. Бахтина («Искусство и ответственность», «К философии поступка», «Автор и герой в эстетической деятельности»), а с другой - с неокантианской философией. Выявляются также риторические приемы в статьях Н.М. Бахтина, предвещающие его переход на леворадикальные позиции, окончательно свершившийся в конце 1930-х гг.
|
